1. При обработке данных того или иного контекста действительности субъект может испытать определенные чувства. Чаще всего это гнев, страх, любовь или интерес. Чувства придают энергию поиску инородного. Чувства, испытываемые к объекту, к элементу контекста, инициируют и (или) усиливают внимание. Они выделяют элемент из контекста и таким, эффективным, способом делают его инородным для субъекта. Сама природа инородности принципиально субъективна, профессионал, сканируя контекст, ситуацию, отрезок действительности, способен определить в них потенциальный стимул для инициации того или иного чувства. В какой-то степени профессионал – автора текста * – должен уметь испытывать чувства «по заказу», аналогично актеру на сцене. Если «в контексте» есть чего испугаться – он может настроить в себе чувство страха, если есть в кого влюбиться – может найти в себе чувство любви и т. д. Объектом любви, например, может послужить герой или персонаж интервью, репортажа, путевого или портретного очерка и т. д.

2. Обычно психические состояния исследуются как результат воздействия информации на сознание человека. Мы же говорим об обратном процессе: созданное внутренней настройкой конкретное состояние реализуется как внутренний стимул, инициирующий поток информации от автора.

3. Отдельно следует определить, что именно мы понимаем под чувством страха при работе с инородным признаком. Здесь речь не идет о пугающих фактах, явлениях, событиях окружающей действительности, отнесенных к легко опознаваемому содержанию. Мы говорим о достаточно специфическом страхе  – страхе непонятного, возникающем непосредственно в контакте сознания и содержательного контекста. Если автор должен передать, например, известие о надвигающемся цунами – он может испытать «объективный» страх, т. е. страх объективной опасности. Само по себе цунами представляет собой семантически четкое и понятное явление, данные о нем ­– при отсутствии коммуникационных помех – вписываются  в соответствующий контекстный фрейм. «Субъективный» страх может возникнуть в ситуации, когда объективные данные, связываясь с данными субъективного опыта, получают субъективную же оценку: «странности», «непонятности» или, например, «невероятного совпадения», «чуда». Объективная ситуация как бы получает в субъекте иррациональное «двойное», то есть второе, дно. Примером «странного расхождения» со стереотипной моделью может служить, например, непонятное поведение знакомого собеседника на интервью: его резкие высказывания не к месту, повышенная эмоциональность или подавленность, тенденциозный характер заявлений и т. д. Здесь важен момент расхождения не с некой «стандартизированной» моделью поведения собеседника на интервью, а с нарушенным стереотипом конкретного журналиста о конкретном – знакомом – поведении. «Невероятное совпадение» означает, что информация, полученная в ходе работы над содержанием текста, одновременно осознается субъектом как актуальная для личных контекстов его бытия. Другими словами, знак – элемент контекстной модели текстового содержания – вдруг осознается как элемент контекста личной жизни субъекта. Безусловно, в развитии ситуации у субъекта могут проявиться и другие чувства: благоговения, признательности, человека это даже может успокоить. Однако в любом случае вначале возникнет эффект неожиданности, из которого можно «раскрутить» в себе именно страх. Ведь приоритетная цель – в стратегии осознания – максимально сконцентрировать внимание на объекте, а страх как стимул внимания, – наиболее эффективен.

4. Может возникнуть вопрос: а не мешают ли, напротив, чувства процессу осознания? Существует же обывательская точка зрения: сильное чувство, мол, «глаза застит». Чувство – катализатор любой деятельности субъекта. Для познания инородного контекста нужна в первую очередь энергия – без энергии нет ни внимания, ни мышления. Проблема современного человека в том, что он существует в информационном поле «упакованных» смыслов, потребление или ретрансляция которых не требует их «распаковки», а значит – привлечения дополнительной энергии. Человек взаимодействует с миров явлений в энергосберегающем режиме, однако подобная «экономия» ограничивает не столько «расход», сколько обмен энергией: человека и мира. Другими словами, привыкая опознавать вещи, субъект не готов фокусировать свою энергию на осознании – он, по сути, даже не знает (не обладает энергией, чтобы знать!), что у него есть этот выбор. Ему не хватает «тренированности сознания» даже на то, чтобы среагировать на стимул, на ИП; соответственно, внимание в стратегии осознания возможно лишь при минимальном запасе свободной энергии осознания – необходимого для настройки на «распаковку» смысла. Если же субъект способен на чувства, он может направить энергию этих чувств на познание сути вещей.

5. Заметим, что стратегия опознания не требует подобных энергетических затрат, поэтому чувства человека, практикующего исключительно стратегию опознания, не функционируют в мире. Возникает психический (душевный) «парниковый» эффект: энергия, предназначенная для осознания, оказывается неприменимой и замкнутой внутри субъекта. Чтобы сохранить внутренний баланс, некий внутренний гомеостаз, субъекту лучше перестать генерировать много энергии. Объективно, людям в этом случае лучше перестать сильно чувствовать. Возникает замкнутый круг, разорвать который субъект может лишь сосредоточившись на технике поиска инородного: пытаясь найти и среагировать в действительности на подлинно инородный стимул. Сами по себе чувства не могут «вскрыть» инородное, однако они помогут удержать внимание на объекте-элементе, и если выбран адекватный – инородный – элемент, ощущение инородности будет усилено. А чем сильнее ощущение инородности при взаимодействии с элементом скрытого контекста – тем шире информационный канал этого взаимодействия, тем больше он будет исследован, а значит, тем эффективнее окажется процесс осознания новых элементов содержания.

6. Таким образом, «привязывать» свои чувства необходимо к перспективному в плане осознания – то есть к инородному – элементу. В этом случае чувство приводит к новой информации – подлинно новой, составляющей не упаковку вещи, а ее смысловую – первородную – природу. Благодаря силе чувства автор текста способен добраться до множества стыкующихся контекстов содержания, связав их с исходным; это придаст мысли автора подлинную глубину, в конечном счете сделав текст качественнее. Гнев поможет обличить, любовь – вызвать сопереживание и возвысить объект, страх и интерес – острáнить контекст, сделать его открытым для стыковки со множеством иных контекстов.