Стихотворение – не всегда поэзия. "Небо над Берлином" – поэзия. Этому нельзя научить. Хочешь запрыгнуть в эту лодку, дождись знака, а потом греби и не оборачивайся, ни в коем случае не оборачивайся!

Степень театральной условности в «Небе над Берлином» отвечает уровню культуры тогдашнего общества.

Величие Вендерса в том, что он показал нам намерение Ангела: пустое, как взмах крыльев, неумолимое, раз в нем не за что зацепиться, и внутренне свободное, поскольку воплощается с улыбкой на лице.

Нет, ну действительно, где еще такое небо, как в Берлине? В смысле, где такое небо, чтобы – ангелы в пальто?

В сюжете с расслоением персонажа на ипостаси (ангел – человек) четко виден функционал расслоения персонажа на образы (земной ангел в пальто – небесный ангел в доспехах).

Какой фильм мог получиться, какой фильм! Опошлил его Вендерс своим Фальком, раздувшимся от позерства мудаком, который до этого корчил хитрую рожу в роли Коломбо, а тут ему дали возможность ангелов изобразить недоумками.

Я смотрел фильм и спал, почти не вникая в мерно текущие мысли героев; а когда они время от времени уводились автором в неразборчивый шум, сонно кивал режиссеру, который таким образом давал мне понять, что я всё делаю соответственно, делаю правильно, хорошо.

Режиссеру нельзя забывать об абстрактной геометрии. У каждого даже любителя в фильме может быть "минутка Вендерса".

Как удачно все эти размытости кадра (легкий, расслабляющий брак шосткинской пленки "Свема") сливаются с маревом городского мороза, с дымом буржуек, с парами дыхания одетых в шинели людей.

Это большое дело для режиссера – вскрыть и зафиксировать в художественном фильме суть времени, от которого его отделяет уже не одна эпоха.