Прикоснуться к тайне можно, глубоко сконцентрировавшись на решении текущей авторской задачи. Три плана в сцене на природе. Убийственный для меня момент первого касания – когда герой отступает назад и чуть задевает героя первого плана… Так, это же не те «планы». Меня никто не поймет…

Азиатская схематичность, примитивность сценарных ходов облегчают игровое взаимодействие персонажей. Это похоже на любимый азиатами пинг-понг.

Давайте вместе подумаем, чем можно занять главного героя дома, так чтобы он «функционировал», а не просто мыл посуду, и мы бы не ругали ленивого режиссера, не изволившего придумать герою действие?

Героев необходимо сплести друг с другом, прогнать через высокий температурный режим, сплавить, заставить проникнуть друг в друга и там осмотреться.

Помощь – жертва – принятие судьбы...

Если глупые сцены давать после шокирующих кадров, глупость легко принимается зрителем – в благодарность за отдых, за возможность хотя бы пару минут не морщиться от потоков крови, истерик и тому подобных вещей.

Смех и слезы остаются тоненькой линией, подсвеченной слабым внутренним светом красивых, но искусственных вещей.

Одни режиссеры больше заняты сюжетной линией, другие отталкивается от персонажей, которых любят и заставляют жить, придумывают им действие.

Если мы хотим в «чем-нибудь» по-настоящему разобраться, увидеть «что-то» в подлинном свете, мы должны увидеть «чтойное» намерение.

Нам нравится главный герой так же, как нам нравятся котики, – или по-другому?