Судьба гуляет по Берлину. И хочет свежих новостей.

«Хотела приключений, никого не убила и всегда выбирала только необходимое». Можно еще кино придумать по этой же схеме?

Виктория в конце идет не оглядываясь и не думая о погоне. Да, она выжгла эмоции, ей, может быть, всё равно, или она вообще не в себе, но дело не в этом.

Берлин – одушевленное создание, это прямо подчеркивают люди в фильме, и скорее всего они действительно его любят.

Рождающийся гиперреализм в кино – вот настоящий ответ умирающему театру

Девушке Виктории будет что вспомнить на старости лет. Сильные события, случившиеся в молодости, способны привязать к себе наше внимание на всю оставшуюся жизнь.

Мы привыкли получать саспенс как острые ощущения – продираясь сквозь ветки к логову маньяка или ожидая во тьме прихода злых сил.

Поначалу, конечно, постоянно возникают мысли об операторе и камере: ну как же они сейчас втиснулись между героями в машине, как здесь ускорились, на тележке что ли, как вообще они в этой сцене актрисе не мешают – вот же они рядом, по камере понятно...

В символы нужно вкладывать прежде всего сердце – а не голову: искусство в его «искусственном» аспекте здесь, на самом деле, не помощник.

Прикоснуться к тайне можно, глубоко сконцентрировавшись на решении текущей авторской задачи. Три плана в сцене на природе. Убийственный для меня момент первого касания – когда герой отступает назад и чуть задевает героя первого плана… Так, это же не те «планы». Меня никто не поймет…